Образное мышление

Желание высказаться постоянно тянет автора превратить произведение в манифест. Конечно, если есть замысел – нет вопросов, но тонкость в том, что выражение идеи – это всегда образ. Образное мышление – это свойство, которому надо учиться. Так просто его обрести сложно. Как читать образный язык, чтобы овладеть образной мыслью, сложно, так и писать образ – сложно.
В тексте нельзя сказать: герой пошел туда и взял то-то, потом что у меня такая-то мысль: это подразумевается, то есть скрывается то, что читатель должен открыт сам. Это значит, что каждое действие героя – есть фактически скрываемый аргумент: он не просто так взял стакан – он взял, чтобы передать такой-то смысл.

Из этого следует, что произведение – это связка логических действий, которые и выражают замысел. Именно нарушение логичности и возбуждает эффект ходульности. И как только возникает сомнение в логичности действия, сразу возникает неприятие текста. Это говорит о том, что все произведение – есть цепочки логических демонстраций, которые порвать нельзя.
      Это значит, мера и масштаб требуют масштаба логичности. Если мы пишем повесть о коррупции, то нам мало изобразить мелкого коррупционера – он должен быть идеологом и его действия должны отличаться убедительностью – он уже не случайный человек, попавший в переделку – он вошедший по убеждению и действующий по убеждению. И каждая деталь должна становиться аргументом. Но и здесь необходимо четкое понимание меры. Если, к примеру, мы замыслили коррупционера как убежденного идеолога коррупции как тонкого способа разрушения государства, то он уже не коррупционер, а оппозиционер или агент, который коррупцию превращает не в средство достижения личного обогащения, а средство достижения другой цели – разрушения страны. Как можно понять, что в повесть такой ухищрённый замысел уже не «влезет», нужен роман, а значит укрупнение и удлинение цепочек аргументации.

      Мы отдаём себе отчет, что для многих авторов наше соображении непривычно, хотя само выражение образное мышление не оставляет сомнений. Но авторы, как правило, пользуются другими категориями: жизненность, реалистичность, действительность, правдивость. Мы не против этих слов, просто они очень размыты, хотя все они могут быть вписаны как раз в понятие «логичность». Например, коррупционер-мститель, одинокий молодой человек, берёт приёмную девочку. Жизненно? Правдиво? Реалистично? Вряд ли. Ясно, что неформат, и ясно, что надо доказывать, что этот ход сюжета не выдумка для «гуманизации» коррупционера, а есть какой-то смысл, имеющий логику. Например, гуманитарное прикрытие, чтобы был славный имидж простого человека (в духе Корейко). Но тогда этот коррупционер точно не должен владеть «крутой» машиной. Но эта логика уступает другой логике: если он возьмёт девочку, если он откажется от машины, то это может вызвать подозрение у его криминального круга, что может нарушить его план коррупционного разложения власти путем вовлечения в разложение как раз «этих». Как видим, везде логические связки и приёмная девочка никак не вписывается в замысел: замысел «выталкивает» этот неформат. А этот неформат становится форматом уже в совершенно другом замысле: патриот страны, вовлеченный в коррупцию, решает выйти из схемы, меняет жизнь и принципы. Такое бывает и часто такие люди обрекают себя на гибель, вступают в борьбу, погибают, но делают прорыв. Очень актуальный и даже современный сюжет.

      Построение образа – это выстраивание именно логичного поведения героев. Уже за тем возникает другие определения. Только тогда за этим героем-замыслом пойдёт читатель. Ведь в этом суть – увлечь читателя образом-замыслом, чтобы придти вместе с автором к разрешению замысла. Логика сказа – как рассказа, а затем сказки – и заключается в том, чтобы довести сознание слушателя до смысловой развязки. Даже в сказке эта логика, при всех метафорах сохраняется. Если герой идёт за своим счастьем и становится победителем препятствий и врагов, то он заслуженно – логично – получает награду. Сознание, идущее вслед замыслу, приходит к тому, что только путём заслуги можно получить заслуженную награду, которую уже никому не отнять.
      Любые попытки «сократить» путь приводит к нарушению логики замысла. Если, к примеру, Иван-царевич не подвергнется нужному – логичному – количеству испытаний и преодолений, например, он преодолеет только два рубежа преодоления, то любое сознание, даже детское, скажет «мало», потому что нет нагнетания испытаний, преодоление которых делает из героя Героя – пример для подражания.
      Проще говоря, автор должен представлять себя поводырём: он ведет читателя в дебри, постоянно объясняя, почему это надо делать. Как только объяснение станет неубедительным, читатель заподозрит корыстный интерес поводыря – завести в темный лес и как-то околпачить: ограбить, убить, сдать разбойникам и проч. – и может просто раскланяться – отбросить книжку за ненадобностью.

      Поэтому опора на Логику для создания произведения есть наиболее прочный вариант создания жизнеспособного произведения. Именно тогда формула образного мышления станет явлением понятным. И не страшным.