МАГИЯ ИМЕНИ

1. имя в искусстве

Есть многие споры о том, какую роль в оценке произведения может сыграть имя автора – ведь произведение - само по себе, говорит само за себя.

Поэтому очень многие художники пренебрегают подачей своей имени вовне. Более того, считают, что «выпячивать себя» неприлично. Мы согласны: выпячивать – неприлично, но сделать себя узнаваемым, а имя известным, вполне прилично, хотя бы потому что здесь заложена отчасти судьба творчества художника. Важно не избегать этого, порицая тех, кто стремится быть узнаваемым, понятым, принятым. Имя в искусстве – это проходной билет в будущее и ничего с этим поделать нельзя: парадокс в том, что для человека всегда в первую очередь важно – кто, - а уже потом что.

   Почему так, попробуем разъясниться.

2. магическое превращение

   Разумеется, искусство явление «самоговорящее». Но не всё. Согласимся, ребёнок говорит, но менее ёмко, чем взрослый: то есть речь речи рознь. Поэтому для получения максимальной глубины оценки автор играет большую роль. В чем суть явления?
   На самом деле возникает своеобразный магический момент. Опишу свой случай. В фотосерии картин коллекции Перевозчикова на заре знакомства мне запомнился милый пейзаж, картина городского дворика. Но я пропустил его мимо, потому что он был «малоговорящий» и при первом взгляде смотрелся тривиально.  

Углубление знакомства с коллекцией привело к тому, что я получил весомое доказательство глубины и мастерства художника Ткачёва. Но меня волновали его философско-производственные темы, его вещи по промарту. И вот когда имя его поднялось до серьёзных высот, когда я дешифровал его как выдающегося мастера и принял его, снова прошелся по общей фотосерии, и вдруг увидел, что пейзаж дворика – ткачёвский. Просто прочитал имя автора. И произошел эффект озарения.

Именно в этот момент происходит интересное: мы начинаем на картину смотреть с высоты обретенного знания и опыта: то есть на вещь смотрим уже глазами всего творчества, уже как на часть творческого пути, а не как на отдельное явление. И другие картины начинают дополнять, добавлять смыслы к этой! И уже пейзаж говорит: просто так такой художник, как Ткачёв, создать эту вещь не мог. Значит в ней что-то заложено, значит что-то в ней я сразу не увидел.   

            Действительно, начинаем педантичнее рассматривать картину и находим фирменный стиль и фирменные идеи. То есть картина начинает говорить не только сама за себя, но и языком всего творчества, всех его достижений.

Но это ещё не всё: сама картина становится взносом в определение общей эстетики художника. Если лиризм в его промарте был искусным приёмом, то здесь уже показан принцип, а это значит, что тончайший лиризм в его промышленной серии даёт дополнительные идеи: для него промышленное начало Урала – глубоко лично, глубоко лирично. Ведь художник, скорее всего, изобразил из окна свой дворик, создав фактически песню красок.

Но это не всё.

Излюбленная идея коллективного труда людей здесь в картине заиграла иными образами. Осень, группа деревьев, теряя листья, сплетаются в вышине и уходят в даль выси. То есть на уровне глаза – ткань ветвей, создающий эффект мерцающего огня и костра, превращающегося в золотое облако. Очень вдохновенный, торжествующий пейзаж, несмотря на печальные осенние черты.  

            В чем магия имени?

           Да, имя, все творчество начинает дополнять идеями, которые художник разрабатывал в других вещах, в эту. Ведь понятно, что если идеи в голове живут сегодня, они никуда не денутся завтра и будут реализованы. 

3. коллекционное имя

      Этот эффект магического взаимодополнения, взаимной дешифровки картин отчасти объясняет ценность коллекций: если в коллекции собраны многие картины художника, то его имя вырастает от геометрической прогрессии смыслов и художественных достижений. Не случайно есть понятие «коллекционного имени», возникшего от суммы картин, а не от одной. Поэтому коллекция оценивается не штучно – путем арифметического сложения вещей, а в геометрической прогрессии.

            Теги: Ткачев, Перевозчиков, имя, коллекция