ГРАФИЧЕСКАЯ СЕРИЯ НОВИЧЕНКО О «ХИММАШЕ»

Для человека нашего времени, погруженного в мелочи, вспомнить о титанизме ушедшей эпохи не грех. Есть небольшой греческий миф о простом человеке-пастушке, который узнает, что он сын Зевса, после чего становится героем - потому что наследие обязывает. 

Когда всё меняется, возникает потребность в вечном. Но как его удержать в стремительных переменах? Причем не просто в копии, не простом изображении, не в протоколе, а Духе Времени, застывшем Здесь и Сейчас. Кроме искусства таких средств нет. Как можно сейчас рассказать о предприятии, которого уже нет или оно изменилось до неузнаваемости? Только средствами искусства. 

Новиченко можно смело назвать титанистом от металлургии – его работы напоминают поэму о суровом и мощном времени, которого уже нет. Но отвлек его от верности металлургии «Химмаш» - советский феномен нефтегазового машиностроения.  

Серия о «Химмаше» в его творчестве стоит особняком. Потому что он рисковал.  

 

Во-первых, Новиченко создал серию картин, поняв, что одной тему «Химмаша» не исчерпать: слишком сложное производство, где его сердца и узлы сосредоточены в нескольких местах. В металлургических вещах ясно, где находится Сердце Титана – это Печь, вокруг которых все работает – и люди, и тепловозы, и трубы-гиганты: она бросает цвет накала и сердцебиения на всю композицию. А на Химмаше этого нет. Поэтому Новиченко делает цикл вещей, показывающий создание главного – огромной турбины. Новиченко поставил задачу изобразить не гигантское, а сложное. Это для художника составляет трудность. Изобразить понятное и простое гигантское, гораздо проще, чем великое, но сложное. Металлург у пылающей печи – уже герой, только сделай, а как изобразить огромный коллектив, который создает сложный продукт в разных местах? Их просто не собрать. Для художника это проблема. 

 

 

Во-вторых, это графика, что наводит на мысль, что Новиченко преодолевал себя, чтобы уйти от излюбленного изображения вибрирующего бордового накала металлургических композиций и перейти к чёрно-белой гамме. Но если уходит свет и цвет с их мощным семиотическим потенциалом, то должны придти композиционные решения. И Новиченко уходит от сосредоточия замысла на заднем плане композиции – к переднему плану: в серии о Химмаше всё главное сосредоточено на переднем плане. Об это говорит и титульная вещь – где фрагменты турбин входят на передний план. 

 

Главной особенностью серии я могу назвать использование крупного резца, который дал крупные черты всем композициям. Даже там, где нужны были детали, например, пропись человеческих лиц, Новиченко на это не пошёл. Пропись деталей «измельчила» бы замысел, который всё равно тяготеет к титанизму. Поэтому пропись лиц Новиченко заменяет энергией движения фигур, сделанной крупным резцом. Все удаленные фигуры энергичны, напряжены, сосредоточены. Те же лица, которые встали на передний план, получают стиль обелиска больше, чем портрета. Нет задачи отобразить индивидуальное, важнее – вечное – не похожесть, а монументальность. Поэтому пропись лиц также крупна, кратка – одной бороздой.   

Конечно, это вынужденное решение: можно было сосредоточиться на прописи лиц, но тогда они будут контрастировать с крупными контурами турбин и станков. А обобщённый резец дает впечатление, что гигантские турбины и люди – из одного прочного и несокрушимого материала, который, создается ощущение, будет работать вечно.

 

 

Новиченко оказался прав: эти люди работает до сих пор, они сильны и молоды. Искусство хранит их вечную молодость и мощь.